В МЧС России несут службу и работают настоящие мужчины, однако, в этой сложной и опасной профессии спасателя есть место и женщинам. Их не показывают в новостях, у них не берут комментарии, многие даже не подозревают об их существовании. Но именно психологи МЧС России поддерживают в трудную минуту пострадавших и их близких, именно они предотвращают и предупреждают профессиональное выгорание пожарных. В преддверии Дня психолога мы поговорили с психологом ФГБУ «Управление договорных подразделений ФПС ГПС № 3» Сабиной Канглиевой.
– В чем заключается специфика работы психолога в МЧС?
– Первое – это психологическое сопровождение деятельности профессиональных контингентов МЧС России, которое включает в себя психологическую диагностику, психологическую коррекцию, направленные на оптимизацию психологического состояния работников, обеспечение профессиональной надежности личного состава. Я выезжаю в подразделения нашего Управления для проведения занятий и оценки морально-психологического климата. Так же провожу индивидуальные консультации. Запросы поступают разные: кто-то эмоционально выгорел, у кого-то разлад в семье, моя задача помочь разрешить проблему, справиться с выгоранием.
Второе направление – это оказание экстренной психологической помощи населению. В любой психотравмирующей ситуации, вызванной, например, пожаром или дорожно-транспортным происшествием, или чрезвычайной ситуацией – люди нуждаются в помощи, и наша задача – оказать им её.
– Вы всегда хотели стать психологом?
– Психологом я не хотела быть и даже не рассматривала эту профессию, профессия сама выбрала меня. С самого детства я хотела стать следователем. После окончания школы я подала документы в Краснодарский юридический университет МВД России, при прохождения пробных вступительных экзаменов предложили поступить на факультет юридической психологии.
– С чего началось профессия? Как вы оказались в МЧС?
– После окончания университета я приехала в Новый Уренгой, начала искать работу. В пожарной охране была вакансия психолога. Честно говоря, я даже не думала о работе в МЧС, но повторюсь, профессия сама выбрала меня. Так, в ноябре 2008 года я была принята на работу в пожарную охрану МЧС России на должность психолога отдела кадровой и воспитательной работы.
– Вы продолжаете повышать свой профессиональный уровень?
– Да, в этом году я прошла обучение на инструктора первой помощи. Теперь я могу обучать работников нашего Управления навыкам оказания первой помощи и психологической поддержки пострадавшим.
– Что, по вашему мнению, самое сложное в работе психолога?
– Самое сложное это работать с родственниками погибших, а особенно с родственниками погибших детей.
– Каждый выезд для психолога уникальный, ведь ситуации всегда разные. Нет двух одинаковых пожаров или катастроф, также и нет одинаковых людей. Но есть выезды, которые остаются в памяти навсегда. Какие самые сложные чрезвычайные ситуации вы запомнили?
– Самым запоминающимся для меня стал выезд на крушение вертолета МИ-8, в котором погибли 19 человек. Это было ЧС федерального характера, так как погибшие работали вахтовым методом и проживали в разных регионах России. На помощь из Екатеринбурга в Новый Уренгой приезжали коллеги из Уральского регионального центра экстренной психологической помощи. Работа была сложная, на каждом этапе с родственниками работали психологи, сопровождали процедуру опознания, оформления документов, отправку груза 200, работа велась круглосуточно, никого не оставили один на один переживать это горе.
– На месте чрезвычайной ситуации, с каких слов начинается ваша работа? Когда человеку необходима психологическая помощь, какие Ваши действия?
– Ситуации бывают разные, нет каких-то стандартных фраз. В пути следования к месту ЧС я начинаю собирать информацию о том, что произошло, сколько людей могло пострадать. По прибытии на место провожу оценку пострадавших, кому помощь психолога необходима в первую очередь. Нет какой-то стартовой фразы для построения диалога, иногда достаточно просто представиться. А бывает и так, что люди сами подходят с вопросом «А вы психолог? Мне нужна помощь».
– Есть ли запретное слово для психолога, работающего с пострадавшими?
– Есть. Нельзя обещать что-либо, говорить, что «все будет хорошо». Своими обещаниями на лучший исход мы можем только навредить, ведь невозможно предопределить лучший исход в случаях, когда кого-то ищут под завалами пятый день или кто-то остался в горящем по всей площади здании. Надеяться на чудо можно, но давать стопроцентную гарантию нельзя.
– Существуют ли какие-то методики в работе с пострадавшими?
– Экстренная психологическая помощь — это система краткосрочных мероприятий, направленная на оказание помощи человеку с целью регуляции психологического состояния и негативных эмоциональных переживаний, связанных с кризисным или чрезвычайным событием, при помощи профессиональных методов. Поэтому для этих целей используются такие психодиагностические методы, как метод беседы, метод наблюдения. Спектр методов, которые можно применять в условиях чрезвычайной ситуации, очень широк, и каждый специалист сам выбирает, какой метод использовать в работе.
– При работе стараетесь не принимать случившееся близко к сердцу?
– Трудно, конечно, не воспринимать чужое горе близко к сердцу, однозначно искренне сопереживаю каждому.
– Насколько важно для психолога сохранять ресурсное состояние?
– Очень важно, ведь если психолог сам истощен эмоционально, о какой помощи другим может идти речь? Нужно уметь отделять личное от проблем пострадавшего. Ведь первоочередной задачей является поиск ресурса у пострадавшего, того самого ресурса, который поможет ему пережить случившееся и научиться жить дальше.
– А Ваш ресурс – это что? Как удается справляться с психоэмоциональными нагрузками?
– Мой ресурс — это моя семья, они и выслушают, и дадут совет, и ресурс найти помогут.
